Паоло Мальдини

Светлые, удивительно светлые глаза на загорелом лице средиземноморского брюнета. Паоло Мальдини красив какой-то особой, несколько пугающей мужской красотой. Когда он смотрит на вас даже через камеру, кажется, что его взгляд пронзает насквозь, не обращая ни на кого внимания, вглядываясь куда-то в свою собственную вечность.

Феномен Мальдини, пожалуй, простирается далеко за границы футбола и спорта вообще. Очень сложно не попасть под его очарование, требуется какой-то особый градус фанатизма, нигилизма или извращенности, чтобы сказать про Мальдини дурное слово. Но попробуйте сформулировать словами то, за что вы им восхищаетесь – и немедленно заметите, насколько мелки детали, насколько несущественны цитаты и факты. Мальдини не произносит слов, которые не мог бы сказать любой другой. Мальдини, как с удовольствием сообщат нам фанатские сайты, любит пиццу, кока-колу и музыку – боже мой, посмотрите где-нибудь в фейсбуке, сколько миллиардов людей любят пиццу, кока-колу и музыку. Никто из них не Мальдини.

Смысл Мальдини не в деталях. В мире разорванного сознания он удивительно целостен. Он – предмет ландшафта, нечто среднее между Везувием и Тибром, хотя, пожалуй, надежнее первого и эстетичнее второго. Он подобен Чаку Норрису: когда Паоло выходит на поле, не он оказывается игроком «Милана», а «Милан» становится командой Мальдини.

Мальдини – это воплощение аристократизма. У него есть порода, белая кость, голубая кровь – все то, что производит потрясающее впечатление и чего нельзя достичь ни старанием, ни опытом, ни, разумеется, любой суммой денег. На самом деле, потому это и производит впечатление, что этого нельзя добиться – с этим можно только родиться и вырасти. Болельщики клуба еще давно заметили, что из букв фамилии Мальдини можно составить «ди Милан», но им несколько сложно понять, что важен не столько конкретный город, сколько то, что получается дворянский титул, словно у средневекового герцога. Мальдини не пришел в «Милан», он его унаследовал.

При этом даже отец Мальдини, более чем заслуженный футболист и тренер Чезаре, говорит о своем сыне несколько со стороны, будто чувствуя ограниченность своей причастности к феномену Паоло. Сам Мальдини-старший чего-то добивался, к чему-то стремился, пытался выбиться в люди, как тысячи других потомков хорватских эмигрантов в Триесте (настоящая фамилия родителей Чезаре – Мальдич). Спортсмены, как правило, происходят из бедных семей и даже владея миллионами, зачастую оставляют соответствующее впечатление – парень из деревни наконец-то дорвался до первого попавшегося дорогого магазина одежды. Паоло Мальдини не пытался ниоткуда вырваться, футбол не был для него социальным лифтом и семья его далеко не бедствовала. Просто он оказался рожден, чтобы играть в футбол, и готовился к этому с детства, как наследного принца с малых лет готовят к трону империи.

Его игровая манера совершенно соответствовала аристократизму его личности. Не случайно Алекс Фергюсон особенно отметил в свое время игру любимого футболиста в матче с «Баварией», когда Паоло не совершил ни единого подката. Подкаты – это чаще всего признание того, что ты не успел оказаться в правильном месте в нужное время. Это, в конце концов, в некотором роде падение. Мальдини, при всей своей дистанционной скорости, умении ускоряться, выносливости и бережном обращении с мячом, всегда играл в первую очередь за счет хладнокровности и интеллекта. Тогда, когда от него все-таки требовалось выполнять подкаты, он делал это максимально спокойно, без примеси паники — и даже удивительные с точки зрения физиологии приемы, выполняемые на грани человеческих возможностей, в его исполнении выглядели отточенными, словно сто раз отрепетированное выступление гимнаста-чемпиона.

Наверное, то, чего Мальдини не сделал, даже перевешивает в каком-то смысле то, что он сделал. Он никуда не ушел из клуба, не совершил ни одного сомнительного поступка, ни с кем не ссорился – какие-то мелкие неприятности с ультрас «Милана» не в счет, это все можно стряхнуть, словно пыль. Если послушать его самого, можно, конечно, изумиться, от каких случайностей это зависело – оказывается, он мог оказаться у друга Виалли в «Челси» или, того хуже, в «Манчестер Сити», который поддерживал другой его друг Лиэм Галлахер.

Но не нужно слушать Мальдини: его слова могли переиначить репортеры и он никогда не был выдающимся оратором (хотя, возможно, мог произнести даже самые простые слова так, что партнеры сразу вдруг все понимали) — нужно отойти от него, как от произведения искусства, и посмотреть, допустим, на скупые строчки таблицы его выступлений и списка наград. «Милан», «Милан», сборная Италии и опять «Милан». Удивительные трехзначные числа: 902 матча за клуб, 126 игр за сборную. Пять кубков Лиги и Кубка чемпионов, пять Суперкубков Европы — какая катастрофа должна произойти в европейском футболе, чтобы у кого-либо еще получилось повторить такой результат в составе одной команды?

«Милан» зарезервировал третий номер Паоло для кого-то из его сыновей — и, учитывая генетическую предрасположенность и правильное воспитание, будет совсем не удивительно, если уже лет через пять этот номер окажется востребован. Но, скорее всего, ни Кристиан, ни Даниэль, ни кто-либо другой с этой славной фамилией не будут похожи на своего отца — и уж точно не смогут его превзойти. Чезаре, при всех своих регалиях, оставил где-то в заоблачных высотах в принципе достижимую планку; если твой отец покорил Монблан, ты можешь покорить Эверест. Паоло Мальдини взял эту планку, сделал из нее знамя «Милана» и водрузил на вершине футбольного мира. Дальше — только космос. Выше — только небеса.