Roberto Baggio

окончание 6-й части

Гвардиола зовет Баджо в “Барселону”
Наставник “Барселоны” Хосеп Гвардиола пригласил Роберто Баджо в тренерский штаб каталонской команды.
Вчера, легендарный итальянский футболист присутствовал на матче 1/4 финала Лиги Чемпионов между “Барселоной” и “Арсеналом”. После феерического разгрома, учиненного Лионелем Месси, испанский тренер позволил “Божественному Хвостику” зайти в раздевалку испанцев и поздравить их с выходом в полуфинал.
“Я очень счастлив, что Робби нашел время, чтобы слетать в Испанию и поприсутствовать на матче нашей команды”, - говорит Гвардиола о бывшем одноклубнике. “Он мой большой друг, и ребята с удовольствием общались с ним в раздевалке. Робби знает о том, что здесь, в Барселоне, его второй дом. Двери в “Барселону” для него всегда открыты”.
Ни для кого не секрет, что Роберто Баджо довольно критично относится к современному футболу.
По мнению итальянца, на сегодняшний день, действующий обладатель европейского трофея - единственный представитель “грамотного и настоящего” футбола. К тому же, “Хвостик” симпатизирует нападающему каталонского клого клуба Лео Месси.
http://calcionews.net/?p=6238

вот так вот. прийдется привыкать глорить ненавистную Барселону. бум привыкать постепенно, как к отраве.

продолжение

окончание

так, постепенно, уже 7 дисков осилели. 3 осталось.
для тех кто не устал от Баджо - топ-20:

я даж не знал, что самый магический в истории фанат самых магических..

зяма низкий тебе поклон за выложенное видео! месяца полтора назад пытался скачать в буржуйного сайта - не разобрался а тут всё акуратно и удобно!
p.s. на сериале типсон какой-то конфу вел и рассказывал что он типо знает баджо и тот оказываетса состоит в секте и деньги туда шлёт ну и тому подобное кто нибуть вкурсе - это правда или нет?

эт религия такая "буддизм"... Слыхал?

я не про его религию спросил я спросил про секту в которой он состоит

Для одних футболистов чемпионат мира становится днем самого большого триумфа или, по крайней мере, приятным воспоминанием о пребывании в компании лучших из лучших. Для других же мундиаль оборачивается непрекращающейся болью и вечным ночным кошмаром. Причем далеко не всегда заслуженно, как для нашого сегодняшнего героя Роберто Баджо. Недаром автобиография великого итальянского фантазисты Ворота в небеса начинается главой В тот день в Пасадене.

Тот мундиаль я должен был выиграть или проиграть на последних секундах. Это мне сказал мой духовный наставник Дайсаку Икеда. И он был из тех, кто не ошибается. Над его словами я размышлял дни и ночи, но не мог найти им объяснение. Я спрашивал себя, что должно случиться, каким образом осуществится это предсказание.

Это был вызов, о котором я мечтал всю жизнь. Говорили, что этот чемпионат мира может стать моим. Логично, учитывая, что я был действующим обладателем "Золотого мяча". Я чувствовал себя хорошо. По крайней мере, мне так казалось. Недавно родился Маттиа, Андреина присоединилась ко мне в Штатах. Я видел ее редко, но ее моральная близость мне очень помогала.

Я чувствовал себя хорошо, но этого не было заметно на поле. По крайней мере, сначала. Так часто случается, когда человек приближается к своей жизненной цели, прикладывая неимоверные усилия. Я и сегодня вспоминаю, насколько сильным был ажиотаж вокруг моего имени. Многим казалось даже, что моих способностей, моего таланта, моего класса должно было хватить, чтобы вознести команду на вершину мира в одиночку. Но этой вершине, которую я увидел на секунду, в следующее мгновение суждено было упасть. Хотя я этого еще не мог знать. Ведь мне был известен сюжет пьесы, но я не знал, какой будет развязка.

Когда я увидел, как мяч залетел в ворота Нигерии – это было все равно, что в замедленной съемке наблюдать за бильярдным шаром, движущимся в лузу, – когда я увидел это, начался мой мундиаль. Я чувствовал себя хладнокровным, полным сил. Мое душевное состояние было преспокойным. Это спокойствие сопровождало меня вплоть до финала. Оно вознесло меня на высоту, где решалось, останусь ли я там или упаду вниз. И я упал.

Некоторые вещи нельзя забыть. Я возвращаюсь в тот момент, когда на моих плечах повисло невыносимое бремя тяжелого настоящего, неопределенного будущего и прошлого, которое могло быть намного лучше.

Мое бремя называется Пасадена. Пасадена – имя моего пророчества.

Даже сегодня у меня перед глазами возникает та картина. Не очень приятное зрелище, и недостаточно просто закрыть глаза, чтобы оно исчезло. Вспоминаю или, точнее, переживаю еще раз полет мяча, молчание наших тифози, восторг болельщиков соперника, утешение от Луиджи Ривы. Но никакое утешение не вылечит мою боль в тот момент. Боль одиночества.

Обо мне говорили многое. В этот раз – о том, что я не должен был выходить на поле, что должен был оставить место для других, что у меня была травма, что я был не готов к матчу. Но истина была, к сожалению, в другом: я не мог сыграть лучше. И травма тут ни при чем. Я был готов играть, повреждение не беспокоило меня перед решающей схваткой. Травмированный игрок под тем палящим солнцем сдался бы уже через пять минут игры. А я не сдался, потому что не был травмирован. Я был лишь немного уставшим, как и все моги партнеры по команде. Я был оторван от окружающего мира и сосредоточен на игре, самой важной в моей жизни, в которой я не играл так, как хотел бы. Я был напряжен до предела, потому что перед лицом пророчества моего наставника внутреннее спокойствие – всего лишь химера.

С тех прошло много времени, не я не смог перестать думать о случившемся. Годы, последовавшие за финалом Пасадены, были худшими в моей карьере. Я не был собой, мое бремя делало абсолютно бесполезным мой врожденный талант. Нет, я так и не преодолел тот кошмар до конца. Потому что поражение по игре можно принять, поражение по пенальти – нет. Впрочем, как и победа по пенальти не стоит того, чтобы ее праздновать. Потому что это не победа. И никогда ею не будет.

Кто знает, почему тот мяч полетел так высоко. Это было даже смешно – я не забивал пенальти крайне редко, да и те были парированы вратарями. Но ударить с пенальти выше – никогда, даже на тренировках, даже при плохом самочувствии. Должна быть причина или объяснение того, что футболист, который может направить мяч, как и куда захочет, ударил совсем не туда, куда хотел. Я видел цель – по центру ворот, на средней высоте, поскольку вратарь уже упал в угол. Но мяч взлетел вверх, как будто управляемый невидимой рукой. Бразильцы говорят, что это был великий Айртон Сенна (бразильский автогонщик погиб за два с половиной месяца до финала ЧМ на Гран-При Сан-Марино – Я.Д.). После удара во мне не осталось ничего, кроме боли. Боли, с которой мне предстояло жить.

Можно утешиться тем, что даже если б тот удар достиг цели, у бразильцев была б еще одна попытка. Тем, что решающие промахи были сделаны до меня. Можно все списать на невезение. Но я не верю в везение. Я верю в закон причины и следствия, поэтому уверен, что эта ошибка имела какое-то значение, мяч должен был полететь именно так, а не иначе. Но до сих пор не могу понять, почему.

Тот пенальти я бил еще много раз – во сне, на лужайке возле дома, даже на телевидении. И всегда забивал.

Во сне все происходит иначе. Ночью перед финалом мне удается выспаться. Утром я спокоен и уверен в себе. Когда выхожу на поле, слышу пение с трибун, которое становится мантрой для моей души. Я подхожу к одиннадцатиметровой отметке, уже зная, что забью. Несомненно! Когда я просыпаюсь, мне хочется радоваться, как будто я забил наяву. Как будто моего бремени больше нет, и предсказание сбылось по-другому.

Но это иллюзия. Мое бремя остается со мной, предсказание сбылось самым худшим образом. Хотя сейчас, через много лет, я чувствую себя чуть лучше, чем тогда.

Далее Роби Баджо ответил на вопросы, связанные с мундиалем 1994 года, которые волновали и продолжают волновать журналистов и болельщиков.

- В каком состоянии ты поехал на мундиаль?

- В хорошем. Предшествующий сезон получился удачным, я чувствовал доверие к себе и был одним из лидеров сборной во время отборочного цикла. Я забил на выезде Португалии, сделал дубль в ворота Эстонии и отдал результативный пас на Казираги в матче против Шотландии. Кстати, в ответном матче в Глазго я повредил себе ребро. В решающем матче против Португалии Дино Баджо добил мяч в сетку после моего удара.

- К команде под руководством Арриго Сакки многие относились со скепсисом.

- Нелегко освоить схемы этого тренера в короткий период времени. Все это прекрасно понимали. Поэтому мы чередовали хорошие матчи, вроде товарищеской встречи с Голландии, с менее убедительными играми.

- Вроде дебюта на ЧМ против Ирландии…

- Лучше не вспоминать, нас парализовали жара и страх. Под конец матча мы были в состоянии шока.

- После Ирландии матч против Норвегии, в котором ты был заменен и произнес знаменитую фразу "Да он же сумасшедший!"

- Мы много работали на сборах, очень нервничали, понимая, что после стартового поражения больше не имеем права на ошибку. За день до игры Сакки подозвал меня к себе и сказал: "Отчего-то ты не играешь так же хорошо, как в квалификации". Это было правдой, но ведь мои игровые функции изменились. Я привык действовать чуть позади центрфорварда, где у меня было пространство для маневра и возможность использовать передачи после фланговых проходов Синьори и Донадони. Против Ирландии же я играл на острие в одиночестве, чувствуя себя изолированным от всех. Арриго меня успокоил: "Все идет как надо, Роби, не нужно переживать о новой схеме игры, потому что ты для нас значишь то же самое, что и Марадона для Аргентины. Без тебя мы никуда!" Должен признаться, что эти слова зарядили меня на борьбу. Я чувствовал свою ответственность, ведь я был действующим обладателем Золотого мяча и все ждали, что вот-вот я начну показывать свой класс, а такой комплимент от тренера только усилил мою решительность. Короче говоря, одной фразой Сакки лишил меня всех сомнений, придал мне уверенности.

- А потом, в матче против Норвегии, заменил тебя на 10-той минуте.

- Больше всего меня обидела не сама замене, потому что я отнюдь не дурак и прекрасно понимаю, что в случае потери вратаря и необходимости играть в меньшинстве, самым очевидным решением является снять нападающего. Бог с ней с заменой! Меня больше всего обидело полное несоответствие между словами Сакки и его действиями: "Как же так? При первой же сложности ты меня убираешь? Значит, я не настолько важен для команды, как ты мне говорил". У меня было такое чувство, что надо мной посмеялись. Я потерял всякую веру в Сакки – не как в тренера, но как в человека. Если бы он в самом деле считал меня Марадоной Италии, он бы никогда не убрал меня с поля, какой бы критической ни была ситуация. Ведь именно в критических ситуациях талантливые игроки решают исход поединка. Потому-то я и произнес шепотом ту фразу, когда увидел на табло запасного арбитра, сообщавшего о моей замене. И мне кажется, что это еще достаточно цивилизованное поведение в подобной ситуации, можно было высказаться куда жестче.

- С каким настроением ты досматривал тот матч?

- С надеждой, что мои партнеры по команде справятся с задачей, что и произошло. Если бы они не победили, мы бы вылетели из турнира. Кто утверждает, что я болел против Италии, говорит настоящую ересь, потому что я не могу даже представить себе подобное. Да и какую выгоду я получил бы от поражения? Я бы вернулся домой вместе со всеми и как всегда стал бы козлом отпущения.

- Как сложились отношения с Сакки в дальнейшем?

- Мы не ссорились открыто, если вы об этом, но что-то в наших отношениях сломалось. В тот момент мы вообще никак не выясняли отношения.

- Сначала у тебя с трудом получалось показывать что-то на поле. Против Мексики тоже не вышло. Многие тут же пришли к выводу, что ты нечто вроде красивой статуэтки, безделушки на которую приятно смотреть, но которая покрывалась трещинами в ключевые моменты.

- Подобные рассуждения, так же, как и рассуждения о лидерстве, сопровождают меня на протяжении всей карьеры. Каждый волен думать, как ему хочется. Мне кажется, что "безделушка" не вывела бы свою национальную сборную в финал чемпионата мира и не добилась того, чего добился я за двадцать лет карьеры. Что касается нелегкого старта того мундиаля, то я старался, как мог. Однако адаптироваться мне удалось только со временем. Вначале я чувствовал себя не в своей тарелке, прежде всего психологически. Постоянная жара тоже не помогала.

- Правда, что ты настолько нервничал, что звонил своему другу Джану Микеле в три часа ночи?

- Да, правда. Я чувствовал свою ответственность. Ведь это был мой мундиаль, но он уплывал прямо у меня из рук, и ничего не удавалось сделать. Если бы не моя вера, я бы оказался в самом настоящем аду. Но я молился, много молился. Чем хуже я себя чувствовал, тем чаще я уединялся и повторял мантры или сидел в тишине, чтобы отыскать внутренние силы, необходимые мне в тот момент жизни.

- В 1/8 финала вам досталась Нигерия.

- И в этом случае начало вышло хуже некуда. Мы сразу пропустили. Нигерия была сильной командой и не только физически. Не просто так она обыграла Аргентину. Ее зря недооценивали. Однако правда и то, что большую часть этого матча мы играли из рук вон плохо.

- Включая тебя. Когда Сакки выпустил Дзолу, а тот заработал удаление, многие решили, что заменят именно тебя.

- Я не чувствовал себя спокойно, ответственность давила, и я не мог показывать все, на что был способен. Однако если учитывать то, как развивались события в дальнейшем, Сакки правильно сделал, что оставил меня на поле.

- Еще бы! За минуту до конца ты сравнял счет. И в тот момент мундиаль как бы начался с начала – для тебя и для Италии.

- Да, тогда все изменилось. Я получил пас от Мусси и ударил с правой, отправив мяч прямо в угол ворот. Неберущийся удар!

- А многие говорят, что просто подфартило.

- Когда ты забиваешь на 90-й минуте, без фортуны не обойтись. Но я бил зряче и хотел отправить мяч именно туда, куда он и попал. И, возможно, этот гол был особенным в определенном смысле.

- В каком?

- В том смысле, что в этом раз учитель помог мне больше, чем обычно. Или, может быть, мне помогла моя вера, моя уверенность в своих силах, мой внутренний покой. Все это сохранилось во мне, несмотря на тяжелый старт чемпионата мира.

- Этот гол будто нажал внутри тебя на спусковой крючок, не так ли?

- Я больше не был расстроенным. Мне стало легче играть, мне удавалось делать то, что я умел. В очередной раз я почувствовал себя свободным и осознал, какой шанс мне может и должен представиться.

- Так и вышло. Решающий гол Испании, дубль Болгарии. А в первом тайме полуфинала, наверное, мы увидели лучшее, что есть в Баджо.

- Гол в четвертьфинале, тоже забитый в самом конце матча, запомнился мне объятиями с Беппе Синьори после финального свистка. Полуфинал с самого начала пошел по нужному сценарию, хотя у меня до сих пор есть сожаления, связанные с тем матчем.

- Какие?

- Мы все были очень усталыми, приходилось играть в адской жаре, многие из нас нуждались в глотке свежего воздуха. Включая меня. В первом тайме у нас было три великолепных момента, чтобы сразу же довести счет до 3:0. Исход был бы предрешен, и во втором тайме можно было бы выпустить на замену резервистов. Я бы тоже с удовольствием отдохнул бы. Однако болгары сократили счет до 2:1, и нам пришлось выкладываться до самого конца.

- К тому же в том матче ты получил травму. Твое присутствие в финале оставалось под вопросом до самого стартового свистка.

- Ничего серьезного не было, только мускульное перенапряжение, однако на мою подготовку к финалу с Бразилией оно, конечно, повлияло. Для кого-то это повреждение вообще не имело бы никакого значения, но не для моих "хрупких" ног. Однако я был готов выйти на поле любой ценой, не было ничего более важного, чем тот матч! Да я бы выполз на финал чемпионата мира, даже если бы мне ампутировали одну ногу! Ведь это сама вершина! Я мечтал об этом с тех пор, как получил свои первые бутсы.

- Твое упорство объяснимо, но не кажется ли тебе, что, выходя на игру в таком состоянии, ты заведомо ослаблял Италию? Ты был не в лучшем состоянии, а Дзола как раз отбыл дисквалификацию. Некоторые утверждают, что твое присутствие вынудило Италию фактически играть вдесятером.

- Давайие проясним сразу. Я чувствовал себя достаточно хорошо, в противном случае не играл бы. Все утро перед финалом я проверял себя. В гостинице я проверял себя в большом зале для свадебных банкетов. Я пробовал пробивать в стенку до потери пульса. Мышцы работали нормально, ноги были в рабочем состоянии, несмотря на некоторые болезненные ощущения. Я уверяю, что спокойно мог играть в том финале.

- Те, кто смотрел матч, почему-то не согласны с таким утверждением.

- В полуфинале мы играли при температуре в сорок градусов и при стопроцентной влажности – все это непереносимо. Через три дня я сыграл и пробежал сто двадцать минут. Если бы травма была серьезной, с тем климатом, жарой, разницей во времени, перелетами, нервным напряжением, я бы, наверное, упал и умер прямо на поле. Учтите еще и то, что нам до Калифорнии пришлось добираться шесть часов на самолете, а Бразилия находилась поблизости, и в этом было ее преимущество. И турнирная сетка у них была слабее нашей. Если бы я не был готов играть физически, я бы не выдержал так долго на поле. Италия не играла вдесятером. Может, в самом начале я и был немного пассивным из-за страха травмироваться по-настоящему, но постепенно я разыгрался.

- Извини, если прозвучит обидно, но все же это был далеко не лучший твой матч.

- Да, не был, как и не был для большей части нашей команды. Мы были обессилены.

- Какова роль Сакки в твоем решении?

- Он предоставил мне право решать. Спросил перед матчем, готов ли я, и после положительного ответа включил в состав. Вся ответственность лежит на мне.

- Ты чувствовал себя готовым пробивать тот злосчастный пенальти?

- Я был штатным пенальтистом команды, не вижу причин, почему я не должен был его пробивать. Я никогда не отказываюсь от ответственности. Как я всегда повторяю: ошибиться с "точки" могут только те, у кого хватило мужества к ней подойти. В тот раз ошибся я.

- Это был самый худший момент в твоей карьере?

- Да. Он определил мое будущее на годы вперед, он мне снился по ночам. Оставить тот ад в прошлом было архисложно. Если бы я мог вычеркнуть какой-то момент своей карьеры, я бы выбрал именно этот.

- Многие забывают, что, даже если б ты забил тот пенальти, Бразилия могла спокойно победить, отправив мяч в сетку со следующего удара. Ведь Барези и Массаро ошиблись еще раньше.

- Это часть игры. Я ошибся последним и, таким образом, заставил забыть об ошибках моих партнеров. Нужен был какой-то образ в память о мундиале – выбор пал на мою ошибку с пенальти. Нужно было найти жертвенного агнца – и им стал я. При этом все забыли, что без меня в финале чемпионата мира Италии могло не быть вовсе.

- После мундиаля 1990 года судьбу Италии снова решили пенальти.

- Я никогда не смогу принять это. Когда ты проигрываешь на поле, это одно дело, даже если тебе кажется, что ты не заслуживал поражения. Но по пенальти? Нет, это несправедливо. Разве это можно принять, что четыре года тяжелого труда и жертв сводятся на нет за три минуты серии пенальти? Мне кажется, нет. Несправедливо проигрывать так, впрочем, как и выигрывать. "Правило золотого гола" и то лучше. Или как раньше делали: если в финале случалась ничья, назначали переигровку.

- После проигранного мундиаля Сакки стал относиться к тебе совершенно по-иному. Почему?

- Я много раз задавал себе этот вопрос, хотя его самого я не спрашивал никогда. Знаю только, что после окончания мундиаля мне было всего лишь 27 лет, а я забил 24 мяча за Скуадру Адзурру. Мне не хватало 11 голов до рекорда Ривы, и я мог бы его побить. Я заслуживал другого отношения, однако Сакки стал вызывать меня все реже и реже, последний раз 6 сентября 1994 года. Я бы еще понял, если бы его решение было вызвано игровыми мотивами. Однако это была личная неприязнь.

- Возможно, он не мог простить тебе ту ошибку с пенальти.

- Так говорили. Видимо, Сакки тоже нуждался в громоотводе. Я не знаю и, наверное, уже никогда не узнаю. Скажу больше: я и не хочу этого знать.

- Ты смотрел Евро-1996 по телевизору?

- Нет. Я смотрел только голы. Болел за Италию, но у меня были более важные дела.

- Как ты воспринял преждевременное окончание тренерской карьеры Сакки?

- Совершенно не удивился. У меня сложился образ Сакки, как человека, полностью погруженного в свои схемы. Он был хорошим тренером, но слишком уж помешанным на работе. В нем скопилось слишком много нервного напряжения. Я всегда считал, что ничто в жизни не должно превращаться в манию. А в футболе и подавно. Я всегда старался следовать этому принципу, насколько возможно, и, кажется, что мне удалось. Несмотря ни на что, я всегда старался найти равновесие, провести границы. А вот Сакки, по-моему, это никогда не удавалось.

- Кажется, ты еще в обиде на него.

- Нет. Я вообще не люблю слово "обида", потому что оно означает негативное чувство, которое я стараюсь никогда не испытывать. Ярость, да, это иногда со мной случается. Однако я уже не испытываю ярость по отношению к нему. Я живу согласно принципам причины и следствия, поэтому свою задачу я вижу в том, чтобы творить что-то позитивное. Я фаталист и принимаю то, что все происходит так, как заложено природой. Раньше Сакки был едва ли не самым влиятельным человеком в итальянском футболе, теперь же он даже не может найти в себе силы тренировать. Так произошло не случайно. Я догадывался об этом раньше.

- Но ты не радовался этому.

- Наверное, радовались другие, потому что у Сакки было много врагов. Некоторые из них праздновали его поражения, но я этого не делал. Мы с ним даже помирились. Мы не виделись долгие годы, со времен совместной работы в Милане в 1997-м. Мы увиделись в Комо, где снимались в рекламном ролике, по сюжету которого я забивал тот пенальти в Пасадене и мы выигрывали чемпионат мира. Историческая неточность, ведь у Бразилии был еще один удар. Впрочем, в рекламе разрешено грешить против правды. Однако наши объятия с Сакки не были поддельными. В перерывах между съемками мы много говорили, он пытался объяснить мне. Сидя рядом и разговаривая, мы переиграли американский мундиаль. И на этот раз мы победили.

Перевод Яны Дашковской, специально для Football.ua

Блин...Ностальгия.....

Легенда итальянского футбола Роберто Баджо может стать президентом технического сектора Футбольной Федерации Италии. Об этом сообщает римская газета Il Corriere dello Sport.
По информации издания, на этой должности Роберто сменит бывшего тренера “скуадры адзурры” Адзельо Вичини. К слову, именно Вичини впервые призвал 21-летнего “хвостика” под знамена национальной команды в 1988 году.
Сообщается, что в задачи 43-летнего итальянца будет входить представление Кальчо в качестве международного посла, а также развитие национальных юношеских академий. Вполне возможно, что новому главе будут помогать его бывшие товарищи Паоло Мальдини и Антонио Кабрини.
Данное решение было принято руководителями федерации после провального выступления сборной Италии на чемпионате мира в ЮАР. В организации обеспокоены тем, что после ужасного выступления команды Липпи позиции “скуадры адзурры” в рейтинге ФИФА упадут с пятой на одиннадцатое строчку.
Напомним, Роберто Баджо завершил карьеру игрока шесть лет назад.

Охренеть! Баджо оказывается новбелевскую премию мира дали. молодец!
однакож в прошлый раз Абаме дали хз за что, при чем сразу через неделю после того, как его назначили директором пендостана. И тут на тебе - справедливость восторжествовала.
http://www.lenta.ru/news2/2010/11/15/nobel/

у мну тож есть картнке

Кальчо, прогулки и карточные игры. Карло Маццоне наслаждается жизнью пенсионера в Асколи Пичено, на своей “второй” родине, и соблюдает ежедневный ритуал: почитать газеты и посмотреть ТВ, узнать как там дела в футболе, часовая прогулка с пользой для здоровья, и карты в городском клубе - просто чтобы расслабиться.

В эти дни, когда вновь заговорили о Роберто Баджо, Маццоне внимательно следит, как чествуют его самого любимого игрока.

Отношения между Баджо и старым маэстро, который в 63 года получил возможность тренировать одного из величайших итальянских игроков всех времен, - прекраснейшая история, история футбольная и жизненная.

“Я рад, что о нем снова говорят. Это разумно - осмыслить его историю, она может послужить уроком для других. Что? Вы забыли, что Роберто Баджо буквально вытеснили из итальянского футбола? И сейчас проявились люди, которые в свое время обращались с ним плохо. Ладно, пусть так, не хочу никого упоминать. Поговорим о Роберто”.

Поговорим насчет вашего “вытеснили”.
- Как-то летом 2000 года я открыл газету и прочитал, что “Реджина” ведет переговоры по Баджо. Я позвонил Чезаре Метори, другу Роберто, прекрасному человеку, которого больше с нами нет, и спросил его: “Правда, что Баджо собрался в Калабрию? Я тебя умоляю, позвони ему и свяжи со мной”. Баджо мне сказал, что это правда, однако, признался, что колеблется и не хочет уезжать от семьи. Ну а я ухватился за эту возможность и спросил: “А в “Брешии” ты не хотел бы поиграть?”. Роберто сказал: “Ну можно…”. Я прыгнул в машину, помчался в офис президента Кориони и предложил - а почему бы не позвать Баджо в “Брешию”? Кориони на минуту задумался и ответил: “Баджо - это как футбол плюс спагетти, двойная реклама. Нашему спонсору нужны известные лица”. Роберто тогда тренировался в Кальдоньо, со своим собственным тренером по физподготовке. Они, один на один, пытались обвести друг друга в центре поля, и побеждал всегда Роберто - ясное дело. Он мне рассказывал: “Обвожу своего тренера, смотрю, а впереди - никого”. Вот так Роберто Баджо и “вытеснили”.

А почему вытеснили?
- Говорили, что он поломан. Роберто многие годы мучило колено. Но он лечился. На тренировки приходил на полчаса раньше - сеанс физиотерапии, закачивание мышц - и уходил с поля последним. Несколько известных тренеров просто не давали ему дышать. Низость.

Что дал Баджо для карьеры Маццоне?
- Он украсил ее финал. Я - счастливый тренер: на закате карьеры получить возможность работать рядом с ним - это был огромный опыт.

С ним было трудно управляться?
- Управляться с Роберто Баджо было проще простого: он был моим другом, который по воскресеньям приносил победы.

Как он вел себя на тренировках?
- Сначала у него была физподготовка, а потом он работал вместе со всей группой, и простые двусторонки казались поэзией. Он отдавал всего себя команде, но одним касанием мяча мог, что называется, зажечь свет.

А Баджо “за кулисами”?
- Молчаливый, воспитанный, уважительный. Никогда не выставлял свое величие напоказ.

Самые красивые воспоминания?
- Если мы говорим о голах - мяч “Ювентусу” в Турине. Он принял дальний пас, обвел Ван дер Сара и закатил мяч в ворота.



Вы никогда не спорили, не ссорились с Баджо?
- Никогда. Он был пунктуальным, серьезным. У нас с ним был уговор: мне не нравилось, что в гостевых матчах тифози окружали гостиницу, и у него не было даже минутной передышки. Однажды я ему сказал: “Когда тебе надоест давать автографы, ты дотронься до головы, и я вмешаюсь”. Но он никогда так не делал, и однажды я взорвался: “У тебя что, нет головы?”. Он мне ответил: “Мистер, ну не могу же я обидеть людей, которые, может, сотни километров проехали, чтобы меня увидеть?”.

Вы никогда не говорили с Баджо о буддизме?
- Никогда. Я всегда уважал личный выбор игроков.

Баджо был лучшим итальянским футболистом всех времен?
- Одним из величайших. Но он был еще более великим человеком. Человек был выше футболиста.

Каждый год, 18 февраля у нас с друзьями традиция – мы собираемся и идем… Хм, нет, не идем. Мы просто поздравляем с днем рождения Великого футболиста – Роберто Баджо. А у меня лично традиция немного поинтереснее – я пытаюсь рассказать читателям что-то новое о «Божественном Хвостике». Конечно, может создаться впечатление, что о нем уже все написано и прочитано, но изучать этого удивительного человека можно бесконечно. Вот сегодня Роберто подробно расскажет нам об очень интересном периоде своей карьеры – игре в Брешиа и надеждах на Мундиаль.


“Я всегда жалел, каждый раз, когда его видел, разговаривал с ним, слушал его, что мы с ним не встретились раньше. Намного раньше. Мы могли пересечься в Болонье, если бы я там остался, но я не остался. У меня тогда была цель, и было бы слишком просто заявить сейчас, задним числом, что она того не стоила. Мы встретились в Брешии, два года спустя. И это было очень важным событием для меня.

Возможно, многие этого не понимают, но для тренера самым важным достоинством является не тактические знания, а человеческие качества. Без них даже идеальные тактики и схемы (если такие, конечно, существуют) будут на футбольном поле очень ограниченными.

Я знал многих тренеров. Некоторые хорошо знали свое дело, другие чуть хуже. Со многими я успел поработать. С Карлетто Маццоне, человеком, которого я очень хотел бы встретить раньше, мы поняли друг друга с первого взгляда, и это было вполне естественно. Тренер, о котором я мечтал: откровенный, искренний, далекий от лицемерия, зависти, устойчивый к лести и попыткам влияния извне.

Если бы в футболе все были как Маццоне, эта игра была бы такой, какой представляется моему ребенку – самой красивой в мире. Талантливые игроки не боялись бы проявить себя, молодежь не спешила бы повзрослеть, а все футболисты были бы настоящими профессионалами.

Когда Маццоне приглашал меня в Брешию, мне было 33 с половиной, и у меня была, впрочем как и на протяжении всей карьеры, немного сумасшедшая цель. Я хотел поехать на свой четвертый мундиаль. Я искал тренера, который в меня поверит. Мне понадобилось меньше минуты, чтобы понять, что этим тренером является Маццоне.

Я не ошибся. Маццоне с самого начала вселил в меня уверенность в себе, защищал меня, когда мне не везло в первой половине сезона, и выдвинул на первые роли, когда у меня наконец-то пошла игра. И она пошла отлично, по крайней мере, мне так казалось, потому что я знал, что на скамейке есть человек, который в меня верит.

Конечно, “Брешиа” – это не только Маццоне. Я также благодарен партнерам по команде, обществу, тифози, которые меня поддерживали. Благодарен всем, кто ко мне относился хорошо. Я благодарен тем, ради кого выкладывался по полной каждый день, на каждой тренировке как на игре. Но повторюсь – когда кто-либо работает на максимуме, это является следствием того, что он встретил человека, который его в этом убедил. Маццоне – один из таких.

Иногда мне снятся странные сны. Кто знает, возможно, если бы мы встретились с Маццоне раньше, этот мундиаль я бы выиграл. Но это всего лишь мечты, размышления тех, кто много об этом думает”.

- После двух лет в “Интере” пришлось искать новую команду. Пишут, что это было сложное лето, и Вы были на грани депрессии.
- Не совсем так. Было многое, но депрессии не было. Наоборот, это было лучшее лето в моей карьере футболиста. Я был счастлив. Спустя долгие годы я снова провел лето дома. Я тренировался дома, ел дома, гулял с Андреиной и детьми… Какая еще депрессия? Да и потом, предложений работы было достаточно.

- Сначала в прессе мелькали варианты с “Реджиной”, “Наполи” и “Удинезе”.
- Не только. Были также предложение из-за рубежа, в частности Англия и Япония. Да и Моратти вроде хотел, чтобы я остался в “Интере” – позвонил мне, как только я вернулся из Аргентины. Но для меня эта история уже закончилась, в том числе, поскольку там оставался Липпи. Я чувствовал, что нужно двигаться вперед.

- Почему именно “Брешиа”?
- Команда, которая должна была возродить меня – я ведь был полон решимости побороться за четвертый мундиаль в карьере, должна была соответствовать трем требованиям: серия А, недалеко от дома и гарантия игры в основе. Это также исключало варианты с выездом за пределы Италии, поскольку после этого можно было сразу попрощаться со сборной. Посмотрите хотя бы на Виалли и Дзолу. А Реджо ди Калабрия и Неаполь были далеко от моего дома, я не хотел надолго разлучаться с родными.

- Брешиа встретила Вас с распростертыми объятиями?
- Джино Кориони (президент клуба) и Маццоне очень хотели меня видеть в клубе. Маццоне сказал, что будет очень рад, если я перейду в Брешию, и он будет строить команду вокруг меня. Я был не против, меня подкупили слова Маццоне, но я должен был быть честным с ним. У меня также было предложение из Японии, которое просто невозможно было не рассмотреть.

- В самом деле?
- Мне предложили сказочный контракт, необычный даже для меня. Я знал, что если бы принял это предложение, в сборную уже не попал бы. И тогда я по совету Маццоне позвонил Трапаттони. Последнее слово было за ним. Если бы Трап сказал, что у меня нет никаких шансов попасть в сборную, я бы выбрал Японию. В противном случае я останусь в Брешии. Но я, конечно же, не просил у Трапа никаких поблажек – я отлично его знаю. Я просто хотел иметь возможность показать себя наравне с другими. Трапаттони был ясен: он сказал, что мои шансы на попадание в сборную будут зависеть только от меня и от моей работы. Он вызовет меня если я докажу на поле, что достоин этого. Конечно, я понимал, что конкуренция будет бешеная, а выбор непростым. Перспективы были неясными, но меня это устраивало. И для меня больше не осталось сомнений – “Брешиа”. Я позвонил Маццоне и сказал, что собираюсь приехать и подписать контракт.

- Контракт уникальный в своем роде: Вы связали свое пребывание в “Брешии” с Маццоне. Если уйдет он, уходите и Вы.
- Это было основным условием. Мне было 33 года, вы можете представить, что было бы, если бы Маццоне уволили, а на его место пришел человек с совершенно другими взглядами на футбол. Я не мог позволить себе такой риск в таком возрасте.

- Какие у Вас были отношения с Маццоне?
- Искренние, доверительные. Маццоне – великий человек, я это всегда буду повторять. Он доступен для всех, умеет понимать людей. Жаль только, что я не встретил его раньше. Если бы остался в Болонье, познакомился бы с ним за два года до этого. Таких, как он, я больше не встречал. Порядочный, никакого высокомерия. Это заставило меня вновь получать радость от игры, как будто я был мальчишкой и гонял мяч во дворе. Даже во время тренировок во мне просыпалось желание наслаждаться футболом. Маццоне откровенен, говорит что думает, он идеальный тренер для меня.

- Во время празднования юбилея национального олимпийского комитета, на “Олимпико”, перед глазами Папы, Трапаттони вызвал вас в сборную.
- Этот случай мне напоминает об одной из самых больших глупостей в моей карьере. За два дня до игры, после тренировки, я остался на полтора часа потренировать штрафные удары. Когда ложился спать, чувствовал себя отлично. Но утром я не чувствовал ногу. Эти штрафные меня подкосили, и это была исключительно моя вина. Когда Трапаттони сказал мне готовиться к игре, я вынужден был признаться о болях в ноге. Уверяю вас, я был готов провалиться сквозь землю. Я не смог сыграть в очень важной для меня игре, и в этом был виноват только я сам. Я выстрелил в голову своим надеждам на сборную.

- Из-за этого Вы пропустили почти полсезона.
- Нет, все было не совсем так. Из-за этого повреждения я пропустил только две игры, тем не менее, важные, против “Лацио” и “Ромы”. Перед Рождеством я должен был вернуться, по крайней мере, так предполагалось. Предстоял матч против “Лечче”, был лютый мороз, ледяное поле, почти без травы. На десятой минуте я пробивал штрафной. Все было отлично, я был уверен, что забью. Но во время удара я почувствовал, как будто мою ногу разрезали ножом. Невыносимая боль. Растяжение и как минимум 2 месяца без игры. Я был в подавленном состоянии. Эта травма означала, что мне придется заново набирать форму. И я делал это в самый ответственный момент сезона. Я пережил ужасные два месяца без футбола.

- В тот момент пресса иронизировала, что ставка “Брешии” на Вас оказалась провальной, ведь Вы отыграли так мало.
- Да, я тогда ничем не мог помочь “Брешии”. Команда показывала плохие результаты, шла на последнем месте, вылет казался неизбежным. На игроков и на Маццоне давили ежедневно, некоторые болельщики даже пробились в раздевалку. А я был не при делах.

- Как опытные спортсмены переживают такие моменты? Вас привыкли видеть на первых ролях. А как оно наблюдать со стороны?
- Мне было невыносимо сложно наблюдать за неудачами команды. Я пытался помочь партнерам в раздевалке, но это мало помогало. Единственное, что меня утешало – это была мысль, что я еще успею сказать последнее слово в этом сезоне.

- Вы не форсировали сроки восстановления?
- Наоборот. Мне посоветовали дождаться полной готовности. И когда я вернулся, я действительно был в полном порядке. Прежде всего, я был предельно мотивированным, но в то же время спокойный и свежий. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы стать лучше.


- У Вас получилось чудесное возвращение. Как по мановению волшебной палочки команда обрела свою игру, когда Вы вернулись.
- Да, это случилось во Флоренции. Я забил два гола, которые принесли нам неожиданную, но важнейшую ничью. “Фиалки” Фатиха Терима были значительно сильнее нас. Но мне удалось забить со штрафного. Мяч полетел именно так, как я хотел.


- Как повлияла на Вас та игра в дальнейшем?
- Я наконец-то понял, в чем ошибался изначально. Я был слишком скромным на поле. А нужно было брать игру в свои руки, играть как настоящий капитан. Я должен был стать примером для всей команды – благодаря моему классу и опыту. Тот матч во Флоренции стал для нас переломным.

- Вы стали абсолютным лидером команды – исполняли штрафные, угловые, начинали атаки и завершали их, управляли всей игрой. Таким Вас еще не видели.
- Да, я и сам себя в таком образе не мог представить. Я во многих командах имел важные функции, но таких, как в “Брешиа”, никогда.

- Родился новый Роберто Баджо?
- Нет. Это определенно созрел прежний Баджо.

- После Флоренции “Брешиа” как будто расцвела.
- Да, согласен. Мы выиграли у “Удинезе”, проиграли два матча (против “Лацио” и “Ромы”, хотя в последнем могли и выигрывать), но после этого нас уже было не остановить. С каждой игрой мы становились все сильнее и сильнее.

- А в матче против “Юве” Вы сотворили шедевр. Не будет преувеличением сказать, что тот гол стал одним из лучших в сезоне. Также этот гол, который принес ничью 1:1, лишил туринский клуб важных двух очков в борьбе за скудетто. Красивая месть Вашей бывшей команде…
- Я думал только о “Брешии”, не о “Юве”. Это очко было для нас жизненно необходимым. Да, получился красивый гол. В особенности то, как мне одним касанием удалось укротить мяч после навесного паса и обыграть вратаря. Такие решения принимаются за мгновения. Я попробовал, и у меня получилось. Такие приемы получаются нечасто, но если решишься провернуть такой сложный трюк, судьба может повернуться к тебе лицом. Тот гол убедил всех, что нам под силу решить наши задачи. И мы сами в это поверили, если же удалось сыграть вничью с “Ювентусом”.


- И таким образом, под Вашим предводительством, как и планировал Маццоне, “Брешиа” сумела сохранить себе место в элите за два тура до конца.
- Концовка сезона была великолепной. Как только мы почувствовали уверенность в себе, к нам пришли результаты. Мы заняли неожиданно высокое седьмое место и попали в Кубок Интертото. В тех реалиях мы совершили, казалось, невероятное. И в этом была заслуга всех членов клуба. Я был важным звеном, но не единственным.

- Еще одно маленькое чудо Вы сотворили в предпоследнем туре в Милане.
- Мы сыграли хорошо, и добились ничьей на поле “Милана”. Мы уже обезопасили себя от вылета, но хотелось подняться повыше. У меня было много моментов – два штрафных, которые парировал Аббьятти, пару ассистов. Было жарко, но я чувствовал себя хорошо.

- Не стоит приуменьшать. Маццоне заменил Вас за пару минут до конца, и стадион провожал Вас стоячей овацией.
- Миланская публика, как и всегда, устроила мне теплый прием. Такие моменты приносят мне особое наслаждение в игре. Я всегда считал, что в конечном итоге самым справедливым судьей являются зрители.

- После игры Чезаре Мальдини сказал, что если Вы так будете продолжать, то обязательно поедете на чемпионат мира.
- Это сказал человек, который в футболе все-таки разбирается. И я ему благодарен за это. Я был очень рад, что могу играть на самом высоком уровне.

- Ваше очередное возрождение подтвердило слова Трапаттони о том, что серьезная работа с полной отдачей всегда будет вознаграждена.
- Тяжелый труд всегда окупается. В любом деле нужно любить то, чем занимаешься. И делать это с радостью. В жизни везет тем, кто делает то, что ему нравится. В конце концов, это сочетание страсти, энтузиазма и радости делает человека счастливым в жизни.

- В конце сезона опять заговорили о Вашем возможном трансфере, но Вы остались в Брешии.
- У меня не было причин уходить. Мне было хорошо в Брешии, тем более у меня был контракт с клубом, который нужно уважать. Пока в клубе Маццоне, я мог быть спокоен.

- Вашей целью оставался мундиаль?
- Больше чем когда-либо. Я хотел провести отличный сезон с “Брешиа” и поехать на чемпионат мира. Тем более, он должен был пройти в Японии. Думаю, понятно, что эта страна значит для меня.

- Что Вы сделали для того, чтобы достичь этой цели, для многих нереальной?
- Все, что было возможно и даже больше. Я был готов превзойти самого себя, для меня не было ограничений. Я знал, что это мечта, которую очень тяжело реализовать, но для меня не существовало ничего приятнее этой мечты. Сейчас я ни о чем не жалею, но если бы я тогда не попробовал, я бы жалел до конца своей жизни. Я делал все, чтобы выйти на пик своей формы весной 2002 года. Если бы этого было недостаточно, не беда. Но я, по крайней мере, смог бы сказать, что сделал для этого все, что мог.

- Президент клуба также сделал все возможное, чтобы укрепить состав. Джунти, Тони, Гвардиола…
- К нам присоединились отличные футболисты. Мы были единым целым и играли хорошо. Неслучайно мы хорошо дебютировали. Да и потом, у нас же был свой козырь – Карлетто Маццоне.

- Он немного нервничал в последнее время. Я про разборки с болельщиками.
- Не сказал бы. Он на все реагировал по-своему. Со свойственной ему искренностью. Ему доставляли неприятности оскорбления от болельщиков Аталанты. Мы тогда сыграли вничью 3:3 в важном дерби, а бергамские тифози не прекращали нападки на него и на всю нашу команду. Поэтому я его понимаю.

- Но Вы никогда не ввязывались в такие перепалки.
- У меня другой характер. А Маццоне значительно более экстравертивный. Когда я впервые приехал во Флоренцию с “Ювентусом”, меня освистывали непрерывно. Мне стоило невероятных усилий не реагировать на это. Маццоне этого сделать не смог. Но ему это можно простить – он повидал всякого на своем пути. Они оскорбляли Карлетто из-за римского происхождения.

- Маццоне в шутку сказал, что виной всему – Вы.
- Да, мне он тоже говорил. Я ведь забил три гола в том матче. Хотите интересный факт? Я даже не заметил его реакции. Я был слишком занят празднованием гола. Я потом посмотрел все по телевизору. Скажу честно – первой реакцией на то, как он бежал к тифози, был смех. Маццоне такой забавный когда злится. И он велик.


- А Баджо? Он даже слишком велик, если смотреть на результативность в начале сезона.
- Я чувствовал себя отлично, как физически, так и морально. Игра давалась легко.

- И Мундиаль больше не казался несбыточной мечтой?
- Для меня он никогда не был таким. Я всегда верил.

- Тем не менее, нужно отметить один фактор. Игроки в сборной были хорошего уровня. Возможно, Ваша персона могла нарушить баланс в команде, как говорил Виалли в 94-м?
- Я считаю, что на Мундиаль должны ехать те, кто заслужил это право на поле. Остальное – сплетни.

- Трапаттони думал так же, но не все адзурри считали, что Ваше присутствие позитивно скажется на микроклимате в сборной. Каннаваро говорил, что Ваше присутствие в сборной на ЧМ-98 нервировало Дель Пьеро.
- Я его не нервировал, я ему помогал. Нервозность создавали другие люди, в первую очередь журналисты, которые оказывали давление на Сандро.

- А Тотти? Он заявил, что если Вы попадете в сборную, то должны быть согласны на роль двадцать третьего.
- Я никогда не просил каких-то поблажек. В жизни мы можем быть как первым, так и двенадцатым или двадцать третьим. Я заботился только о том, чтобы все делать как нужно. Это зависело только от меня. Трапаттони мне верил. А Тотти нечего было бояться.

- Вашей самой большой мечтой оставалось участие в Мундиале?
- Нет, это было моей спортивной мечтой. Важной, очень важной, но не самой главной.

- А что же тогда?
- Я всегда хотел помогать бездомным детям. Вернуть радость в их невинных глазах, поднять их человеческое достоинство. Я хотел зажечь огонь в их глазах. Вот это и было моей самой большой мечтой.

Как мы знаем, со своей главной мечтой Роберто справляется – он был назначен послом доброй воли Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций, а в 2010 году был удостоен премии «Мира во всем мире», ежегодной премии присуждаемой лауреатам Нобелевской премии мира. Так Нобелевский комитет отметил его заслуги в области благотворительности.

А вот со спортивной мечтой не сложилось. Тяжелая травма вывела Роберто из строя на длительный срок и, несмотря на то, что он набрал хорошую форму к концу сезона, в Японию он не полетел… Но об этом в следующий раз, а пока Buon Compleanno Roberto!

Лучший игрок в истории футбола, всякие меесе сосут здоровых Дирков Куйтов.